Неточные совпадения
На лбу у него
собрались крупные складки; он был бледен.
На лбу, в меняющихся узорах легких морщин, заметно отражалось, как
собирались в голове у него, одно за другим, понятия и как формировался из них общий смысл того, что ему говорили.
Вы только намереваетесь сказать ему слово, он открывает глаза, как будто ожидая услышать что-нибудь чрезвычайно важное; и когда начнете говорить, он поворачивает голову немного в сторону, а одно ухо к вам; лицо все, особенно
лоб,
собирается у него в складки, губы кривятся
на сторону, глаза устремляются к потолку.
— Ничего…
Собирается ехать
на свою мельницу. Да, еще есть новость, Василий Назарыч… Сегодня видел доктора, он едет в Париж.
На днях получил телеграмму от Зоси; она ему телеграфирует, что Половодов застрелился. Его давно разыскивали по Европе по делу о конкурсе, но он ловко скрывался под чужими именами, а в Париже полиция его и накрыла: полиция в двери, а он пулю в
лоб… Теперь Зося вызывает доктора в Париж; она хлопочет о разводе.
Молодой человек долго стоял, потирая
лоб, потом стал крутить усы, потом посмотрел
на рукав своего пальто; наконец, он
собрался с мыслями. Он сделал шаг вперед к молодой женщине, которая сидела по-прежнему неподвижно, едва дыша, будто в летаргии. Он взял ее руку...
Реже других к ней приходил высокий, невеселый офицер, с разрубленным
лбом и глубоко спрятанными глазами; он всегда приносил с собою скрипку и чудесно играл, — так играл, что под окнами останавливались прохожие,
на бревнах
собирался народ со всей улицы, даже мои хозяева — если они были дома — открывали окна и, слушая, хвалили музыканта. Не помню, чтобы они хвалили еще кого-нибудь, кроме соборного протодьякона, и знаю, что пирог с рыбьими жирами нравился им все-таки больше, чем музыка.
Весною я все-таки убежал: пошел утром в лавочку за хлебом к чаю, а лавочник, продолжая при мне ссору с женой, ударил ее по
лбу гирей; она выбежала
на улицу и там упала; тотчас
собрались люди, женщину посадили в пролетку, повезли ее в больницу; я побежал за извозчиком, а потом, незаметно для себя, очутился
на набережной Волги, с двугривенным в руке.
И
на этом он проснулся… Ирландцы спешно пили в соседней комнате утренний кофе и куда-то торопливо
собирались. Дыма держался в стороне и не глядел
на Матвея, а Матвей все старался вспомнить, что это ему говорил кто-то во сне, тер себе
лоб и никак не мог припомнить ни одного слова. Потом, когда почти все разошлись и квартира Борка опустела, он вдруг поднялся наверх, в комнату девушек.
И вдруг ее коричневое лицо
собралось в чудовищную, отвратительную гримасу плача: губы растянулись и опустились по углам вниз, все личные мускулы напряглись и задрожали, брови поднялись кверху, наморщив
лоб глубокими складками, а из глаз необычайно часто посыпались крупные, как горошины, слезы. Обхватив руками голову и положив локти
на стол, она принялась качаться взад и вперед всем телом и завыла нараспев вполголоса...
Ежов задумался, не переставая вертеться и крутить головой. В задумчивости — только лицо его становилось неподвижным, — все морщинки
на нем
собирались около глаз и окружали их как бы лучами, а глаза от этого уходили глубже под
лоб…
«Печальным последствиям». Немного неопределенные, но какие внушительные слова! А что, если муж дульцевской женщины останется вдовцом? Я вытер испарину
на лбу,
собрался с силой и, минуя все эти страшные места, постарался запомнить только самое существенное: что, собственно, я должен делать, как и куда вводить руку. Но, пробегая черные строчки, я все время наталкивался
на новые страшные вещи. Они били в глаза.
Вчера ночью интересная вещь произошла. Я
собирался ложиться спать, как вдруг у меня сделались боли в области желудка. Но какие! Холодный пот выступил у меня
на лбу. Все-таки наша медицина — сомнительная наука, должен заметить. Отчего у человека, у которого нет абсолютно никакого заболевания желудка или кишечника (аппенд., напр.), у которого прекрасная печень и почки, у которого кишечник функционирует совершенно нормально, могут ночью сделаться такие боли, что он станет кататься по постели?
Я с любопытством рассматривал Мухоедова, пока он хлопотал около самовара; он очень мало изменился за последние десять лет, как мы не видались, только
на высоком суживавшемся кверху
лбу собрались тонкие морщины, которых раньше не было, да близорукие глаза щурились и мигали чаще прежнего.
— Мерекаю самоучкой, — сказал бродяга, приседая у чемодана и без спроса открывая крышку. Семенов смотрел
на это, не говоря ни слова. Федор стал раскрывать одну книгу за другой, просматривая заглавия и иногда прочитывая кое-что из середины. При этом его высокий
лоб собирался в морщины, а губы шевелились, несмотря
на то, что он читал про себя. Видно было, что чтение стоило ему некоторого усилия.
Он нагнулся, чтобы окинуть меня внимательным взглядом из-за своего оконца. Мне все не удавалось увидеть его лица в целом. Теперь
на меня глядели серые выразительные глаза, слегка лишь подернутые какою-то мутью, как у сильно утомленного человека.
Лоб был высокий и по временам
собирался в резкие — не то гневные, не то скорбные — складки. По-видимому, Яшка был высок ростом и очень крепко сложен. Лет, вероятно, было ему около пятидесяти.
Пока двигался его живой и хитрый глаз, Иуда казался простым и добрым, но когда оба глаза останавливались неподвижно и в странные бугры и складки
собиралась кожа
на его выпуклом
лбу, — являлась тягостная догадка о каких-то совсем особенных мыслях, ворочающихся под этим черепом.
Я пытаюсь заснуть, чтоб утешиться; но мухи, несносные мухи, не дают мне и здесь покоя, начинают
собираться около меня и упорно, туго как-то, как косточки, перепрыгивают со
лба на руки.
На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький
лоб его
собрался в морщины,
на носу играют пятна всех цветов, начиная от розового и кончая темно-синим. Перед ним
на рыжем переплете Цветной триоди лежат две бумажки.
На одной из них написано «о здравии»,
на другой — «за упокой», и под обоими заглавиями по ряду имен… Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой
на спине. Она задумалась.
Оскорбленный Пимфов садится, выпивает и отворачивает лицо в сторону. Наступает тишина. Мимо пьющих кухарка Феона проносит лохань с помоями. Слышится помойный плеск и визг облитой собаки. Безжизненное лицо Пимфова раскисает еще больше; вот-вот растает от жары и потечет вниз
на жилетку.
На лбу Яшкина
собираются морщинки. Он сосредоточенно глядит
на мочалистую говядину и думает… Подходит к столу инвалид, угрюмо косится
на графин и, увидев, что он пуст, приносит новую порцию… Еще выпивают.
Она была очень религиозна. Девушкою
собиралась даже уйти в монастырь. В церкви мы с приглядывающимся изумлением смотрели
на нее: ее глаза сняли особенным светом, она медленно крестилась, крепко вжимая пальцы в
лоб, грудь и плечи, и казалось, что в это время она душою не тут. Веровала она строго по-православному и веровала, что только в православии может быть истинное спасение.
В заднем углу сада, за густою бузиною, я прислонился локтем к забору,
лоб положил
на локоть и
собрался плакать. Но слезы почему-то не шли. Мне было стыдно, я повторял себе...
У туалета сидела женщина,
на вид еще очень моложавая, блондинка, с широким худощавым лицом и совершенно бледными глазами, в голубенькой ситцевой"круглой блузе", какие попадаются теперь только в России. Она распускала свою косу, довольно густую и очень светлую,
собираясь припрятать ее под ночной чепчик. Подняв правую руку к волосам, она слегка щурила левый глаз, и
на переносице ее низковатого и сухого
лба явилась недовольная морщинка.
На этот раз он рисовал до бесконечности долго; круглые глаза его выпирало от внимательного следования за водящею пером рукою;
на лбу собирались капли холодного пота, и все лицо его выражало невыносимую тревогу.